04.02.2015 в 17:10
Пишет Господин Каблич:У МЕНЯ ВСЕ В ПОРЯДКЕ
НО У МОЦАРТ-ФАНДОМА НЕ ВСЕ В ПОРЯДКЕ
URL записиНО У МОЦАРТ-ФАНДОМА НЕ ВСЕ В ПОРЯДКЕ
Микеле/фем!ФлоранКогда Мелисса, поджав губы, снова говорит ей, что она идиотка, та не спорит с ней.
Она - умница. Абсолютная умница, самая настоящая и единогласно признанная. У нее тонкий вкус, отменные манеры и скромная, очень мягкая улыбка. Про таких говорят "папина и мамина радость".
Он - откровенный дурак, бабник и шалопай. У него полное отсутствие всего: стиля, денег, чувства такта, тормозов и нормальной прически. Все, что он имеет - это кошмарные тряпки, которые вяжет на руки немыслимыми узлами, только потому что ему нравится размахивать ими в разные стороны, когда он бешено жестикулирует во время разговора. Про таких что только не говорят, но, определенно, плохого больше, чем хорошего.
А еще у него есть она.
И она знает, что рано или поздно ее терпение лопнет от его бесконечных выходок. Она ненавидит его акцент и нежелание нормально выучить язык, чтобы не спотыкаться на каждой фразе и не забывать слова в ответственный момент. Ненавидит то, что он выглядит как бездомный клоун из погорелого цирка в любое время суток. Ненавидит, когда он сокращает ее имя до тошнотворного "Фло".
Он знает, что не сможет долго выносить ее идеальность, ему физически трудно соответствовать ей, да он и не пытается. Ему известно, как она бесится, когда он называет ее не полным именем, потому что она подчеркнуто вежливо обращается к нему, голосом выделяя "Микеланжело". Его выбешивает ее педантичность, ее почти маниакальный пунктик на чистоте, ее предельное спокойствие и выдержка, на грани с апатичностью.
Они ругаются каждый божий день. Точнее, ругается Микеле, размашисто разводя руками и повышая голос почти до ультразвука. Она терпит, в уме проклиная его миллионный раз всеми словами, которые помнит. Сейчас он проорется настолько, что потеряет голос, с досады хлопнет дверью и уйдет в неизвестном направлении, да ее и не особо интересует в каком.
На секунду он затихает и буравит ее взглядом, словно ждет, будто она вспылит и начнет кричать, крушить все вокруг, даст ему пощечину, но получает только ровный безразличный тон.
-Ты сказал, все что хотел, Микеланжело?
Он сбивает на пол вазу и уходит.
Она собирает осколки, выключает везде свет и пишет, пишет, пишет, педантично вырисовывая ноты в тетради.
Он возвращается глубокой ночью, заставая ее спящей за фортепиано. Убирает наброски и заталкивает ее в постель, на ходу разбирая что-то наподобие "пришел" и "засранец".
Утром она целует его в губы перед выходом, ласково приглаживает вихры и мурлычет "Микеле".
Они оба понимают, что за такие моменты готовы стерпеть друг от друга все, что угодно.
Она - умница. Абсолютная умница, самая настоящая и единогласно признанная. У нее тонкий вкус, отменные манеры и скромная, очень мягкая улыбка. Про таких говорят "папина и мамина радость".
Он - откровенный дурак, бабник и шалопай. У него полное отсутствие всего: стиля, денег, чувства такта, тормозов и нормальной прически. Все, что он имеет - это кошмарные тряпки, которые вяжет на руки немыслимыми узлами, только потому что ему нравится размахивать ими в разные стороны, когда он бешено жестикулирует во время разговора. Про таких что только не говорят, но, определенно, плохого больше, чем хорошего.
А еще у него есть она.
И она знает, что рано или поздно ее терпение лопнет от его бесконечных выходок. Она ненавидит его акцент и нежелание нормально выучить язык, чтобы не спотыкаться на каждой фразе и не забывать слова в ответственный момент. Ненавидит то, что он выглядит как бездомный клоун из погорелого цирка в любое время суток. Ненавидит, когда он сокращает ее имя до тошнотворного "Фло".
Он знает, что не сможет долго выносить ее идеальность, ему физически трудно соответствовать ей, да он и не пытается. Ему известно, как она бесится, когда он называет ее не полным именем, потому что она подчеркнуто вежливо обращается к нему, голосом выделяя "Микеланжело". Его выбешивает ее педантичность, ее почти маниакальный пунктик на чистоте, ее предельное спокойствие и выдержка, на грани с апатичностью.
Они ругаются каждый божий день. Точнее, ругается Микеле, размашисто разводя руками и повышая голос почти до ультразвука. Она терпит, в уме проклиная его миллионный раз всеми словами, которые помнит. Сейчас он проорется настолько, что потеряет голос, с досады хлопнет дверью и уйдет в неизвестном направлении, да ее и не особо интересует в каком.
На секунду он затихает и буравит ее взглядом, словно ждет, будто она вспылит и начнет кричать, крушить все вокруг, даст ему пощечину, но получает только ровный безразличный тон.
-Ты сказал, все что хотел, Микеланжело?
Он сбивает на пол вазу и уходит.
Она собирает осколки, выключает везде свет и пишет, пишет, пишет, педантично вырисовывая ноты в тетради.
Он возвращается глубокой ночью, заставая ее спящей за фортепиано. Убирает наброски и заталкивает ее в постель, на ходу разбирая что-то наподобие "пришел" и "засранец".
Утром она целует его в губы перед выходом, ласково приглаживает вихры и мурлычет "Микеле".
Они оба понимают, что за такие моменты готовы стерпеть друг от друга все, что угодно.